Один из первых переводов, которые я когда-то давно делал с вэньяня, был перевод самого знаменитого предисловия в истории китайской литературы — “Предисловие к собранию [стихов, написанных] в Беседке Орхидей”. Для тех, кто хочет посмотреть тот перевод, он здесь.

Недавно узнал, на форуме БКРС в свое время случился разговор на 21 страницу по поводу особенностей моего перевода, сравнения его с переводом профессора Алексеева, перевода от Владимира Самошина и других участников дискуссии. А какое-то время назад этот текст всплыл на телеграм-канале “Китайский видеосалон” и я подумал, что надо бы вернуться к своему переводу и понять, могу ли я его исправить, отталкиваясь от приобретенного опыта. Итак, не глядя на дискуссию на БКРС и не читая перевод Алексеева, чтобы не нарушить чистоту эксперимента, предлагаю свою версию перевода от 2020 года.

《蘭亭集序》王羲之

永和九年歲在癸丑暮春之初會於會稽山陰之蘭亭修褉事也。群賢畢至少長咸集。此地有崇山峻嶺茂林修竹又有清流激湍映帶左右引以為流觴曲水。列坐其次雖無絲竹管弦之盛一觴一詠亦足以暢敘幽情。是日也天朗氣清惠風和暢。仰觀宇宙之大俯察品類之盛。所以游目騁懷足以極視聽之娛信可樂也。夫人之相與俯仰一世。或取諸懷抱晤言一室之內或因寄所托放浪形骸之外。雖取捨萬殊靜躁不同當其欣於所遇蹔得於己快然自足曾不知老之將至。及其所之既倦情隨事遷感慨係之矣。向之所欣俛仰之間已為陳跡。猶不能不以之興懷。況修短隨化終期於盡。古人云「死生亦大矣。」豈不痛哉。每覽昔人興感之由若合一契。未嘗不臨文嗟悼不能喻之於懷。固知「一死生」為虛誕「齊彭殤」為妄作。後之視今亦由今之視昔。悲夫。故列敘時人錄其所述。雖世殊事異所以興懷其致一也。後之覽者亦將有感於斯文。

“Предисловие к собранию [стихов, написанных] в Беседке Орхидей”.
Ван Си-чжи (303-361)

В девятый год правленья под девизом Вечный Мир, пятидесятый в круге из шестидесяти лет, в начале месяца последнего весны, в Беседке Орхидей, которая в Шаньине, что в Куайцзи уезде, обряды очищения проводим. Достойных круг собрался, стар и млад все вместе здесь, где горы есть отвесные, крутые скалы, леса густые и бамбук высокий; где льются, оттеняя все вокруг, потоки чистые и быстрые, по чьим изгибам отправляем чашу вплавь. Сидим рядком и, хоть нет роскоши ни флейт бамбуковых, ни шелковой струны, кто чашу пьет, тот стих читает — этого довольно, чтоб чувства выразить сполна.

Сегодня небо ярко, воздух чист и благодатный ветер мирно веет. Подняв глаза, величие вселенной можно разглядеть; округ взглянув, многообразие вещей увидишь. Все, что объемлют очи тех, кто чувствам волю дал, усладу доставляет взору и ушам — воистину, вот это радость!

Нам вместе быть недолго, только оглянешься, век уже прошел. Вот кто-то, душу раскрывая, в комнатах ведет беседы. Иные, вдохновения ища, свободу духу своему дают, ограниченья форм отринув. Мы, в наших предпочтениях, разнимся тысячью оттенков. И пусть спокойный от поспешного отличен, но, радуясь чему-либо, добыв это на время, собой довольны не осознаем, что старость близится. Придя, куда стремились, сразу устаем, вслед за заботами меняется настрой, и вот уже печально воздыхаем. Чем наслаждались только что, через мгновение ока в прошлое отходит — нельзя об этом не переживать. Пусть долгота иль краткость жизни следуют природе, в конце концов, положен ей конец. Гласили древние: “Для жизни смерть — великое событие”. Но разве от того не больно?

И всякий раз, когда смотрю, что вдохновляло живших прежде, как будто по разлому сходятся две половинки. Ни разу не было, чтобы, письмен коснувшись, я не скорбел — но чувство это выразить не в силах. Я знаю точно, ложно утвержденье, что “смерть и жизнь одно и то же”, и ”долгожитель молодым умрет” — всего лишь глупое сужденье. На нас, сегодняшних, затем посмотрят также, как мы сейчас взираем на ушедших. Печально как! Вот потому и запишу всё, что собравшиеся здесь расскажут. Хотя иные поколения придут, события другие занимать их будут, но то, что их переживать заставит, останется таким же. И тех, кто нас потом прочтет, пусть тронут эти письмена.